90 километров в час – легонько тяну ручку на себя, носовое колесо приподнимается; еще пара секунд и несколько миллиметров на шкале скорости – и прекращается тряска и буханье амортизаторов: Як-52 оторвался от земли. Теперь я должен выдерживать взлетный угол и лишь перед разворотом немного отдать ручку – чтобы не потерять скорость. Но до первого разворота еще относительно далеко, а ручка отклоняется сама. Тащу ее к себе изо всех сил. «Куда тянешь, - слышу хрип в наушниках, - не видишь, насколько превысил взлетный угол!?» Мой инструктор, Сергей Николаевич Жирнов, сидящий в передней кабине, качает головой. Так это с ним, а не с ручкой я сражаюсь!..

  Его имени я не знаю. Это прозвище так пристало к его нескладной, будто и вправду сделанной из домашних заготовок фигуре, что в разговоре о нем «за глаза» заменяло имя-отчество. Первый раз я увидел его двадцать с лишним лет назад. К нам, третьеклашкам, пришел странный дяденька: высокий, худой, неловкий, с вьющимися русыми волосами и особенным, не разгаданным мною тогда выражением светлых глаз - каким-то наивным и теплым. «Преподаватель из Дома пионеров», - представила его учительница. Разглядев его, мы сразу поняли, что это – очень добрый человек.

  Не могу в дороге думать о дороге, но вот пришлось. А что еще делать? Проносящимся пейзажем с верхней боковой полки не налюбуешься, книга (о разорителях египетских гробниц) оказалась скучнейшей, а сидевшей напротив троице двадцатилетних пацанов модного теперь андрогинного типа было, к счастью, не до откровений с посторонними: они несколько часов кряду выпивали. Сквозь обрывки мыслей до меня доносились их изрядно загнусавившие голоса. Так поневоле я узнал, какие нынче в моде джинсы, какие очки клевые, а какие - «отстой», какие мобильники - супер, а какие – «жесть». Еще я получил бесценные познания о правильном поведении в Москве – чтобы сразу казаться «крутым челом», а не «последним лохом». Видимо, ребята из провинции наезжали в столицу за шмотками и уже считали себя москвичами.